Блокада - Вера Полозкова

Отозвали шпионов, собкоров, детей, послов;

только террористы и пастухи.

В этот город больше не возят слов, мы беспомощны и тихи — собираем крошки

из-под столов на проклятия и стихи.

Те, кто раньше нас вроде как стерёг — производят стрельбу и ложь;

лица вспарывает ухмылками поперёк, заливает их потом сплошь.

Выменяй ружье на

пару своих серёг и сиди говори «ну что ж»;

смерть — неверная баба:

прогнал и проклял, страдать обрёк, а хотеть и ждать не перестаешь.

Лето в оккупации — жарит так, что исходишь на соль и жир.

Я последний козырь

для контратак, зазевавшийся пассажир — чемодан поставлю в углу, и враг

вывернется мякотью, как инжир;

слов не возят, а я на ветер их, как табак,

я главарь молодых транжир.

Слов не возят, блокада, дикторов новостей учат всхлипывать и мычать.

В сто полос без текста клеймит властей наша доблестная печать.

В наших житиях,

исполненных поздних вставок, из всех частей будут эту особой звездочкой

помечать — мол, «совсем не могли молчать».

Раздают по картам, по десять в сутки, и то не всем — «как дела», «не грусти»,

«люблю»;

мне не нужно, я это все не ем, я едва это все терплю.

Я взяла бы «к

черту» и «мне не надо чужих проблем», а еще «все шансы равны нулю».

Бросили один на один с войной, наказали быть начеку.

Теперь все,

что было когда-то мной, спит не раздеваясь, пьет из горла и грызет щеку.

И не знаешь, к кому тащиться такой смурной — к психотерапевту или гробовщику.

Дорогой товарищ Небесный Вождь, утолитель духовных жажд.

Ниспошли нам,

пожалуйста, мир и дождь, да, и хлеб наш насущный даждь.

Я служу здесь осени

двадцать две, я стараюсь глядеть добрей.

Если хочешь пыточных в голове —

Не в моей.

Se llamó a espías, corresponsales del personal, niños, embajadores;

sólo terroristas y pastores.

No se traen más palabras a esta ciudad, estamos indefensos y callados - recogiendo migajas

de debajo de las mesas a maldiciones y versos.

Los que antes nos protegían disparaban y mentían;

las caras se abren con sonrisas satisfechas, luego las inunda por completo.

Cambia tu arma a

un par de tus aretes y siéntate y di "bien";

la muerte es una mujer infiel:

ahuyentó y maldijo, condenado a sufrir, pero no deja de querer y esperar.

El verano está ocupado: se fríe para que termines con sal y grasa.

Soy la última carta de triunfo

para contraataques, un pasajero boquiabierto: pondré la maleta en la esquina y el enemigo

saldrá pulposo como un higo;

no llevan palabras, pero las soplo como el tabaco,

Soy el líder de los jóvenes gastadores.

No llevan palabras, bloqueo, a los locutores se les enseña a sollozar y balbucear.

En cien franjas sin texto, nuestra valerosa prensa estigmatiza a las autoridades.

En nuestras vidas

inserciones tardías ejecutadas, de todas las partes será este asterisco especial

marca - dicen, "no podían estar en silencio en absoluto".

Reparten tarjetas, diez al día, y luego no a todos: "cómo estás", "no estés triste",

"Me encanta";

No lo necesito, no lo como todo, apenas puedo soportarlo todo.

llevaría "a

infierno" y "No necesito los problemas de otras personas", sino también "todas las posibilidades son iguales a cero".

Se tiraron mano a mano con la guerra, mandó estar alerta.

Eso es todo,

lo que una vez fui yo, durmiendo sin desvestirme, bebiendo por la garganta y mordiéndome la mejilla.

Y no sabes a quién arrastrarte tan sombrío: a un psicoterapeuta o a un empresario de pompas fúnebres.

Querido camarada Líder Celestial, calmante de la sed espiritual.

Envíanos

por favor, paz y lluvia, sí, y danos nuestro pan de cada día.

Sirvo aquí en otoño

veintidós, trato de parecer más amable.

Si quieres tortura en tu cabeza -

No en el mío.