Aeroport Brotherhood - Вера Полозкова

так они росли, зажимали баре мизинцем, выпускали ноздрями дым

полночь заходила к ним в кухню растерянным понятым

так они посмеивались над всем, что вменяют им так переставали казаться самим себе

чем-то сверхъестественным и святым

так они меняли клёпаную кожу на шерсть и твид

обретали платёжеспособный вид

начинали писать то, о чем неуютно думать,

а не то, что всех удивит

так они росли, делались ни плохи, ни хороши

часто предпочитали бессонным нью-йоркским сквотам хижины в ланкийской глуши,

чтобы море и ни души

спорам тишину

ноутбукам простые карандаши

так они росли, и на общих снимках вместо умершего

образовывался провал

чей-то голос теплел, чей-то юмор устаревал,

но уж если они смеялись, то в терцию или квинту —

в какой-то правильный интервал

так из панковатых зверят — в большой настоящий ад пили все подряд, работали всем подряд

понимали, что правда всегда лишь в том,

чего люди не говорят

так они росли, упорядочивали хаос, и мир пустел

так они достигали собственных тел, а потом намного перерастали границы тел

всякий рвался сшибать систему с петель, всякий жаждал великих дел

каждый получил по куску эпохи себе в надел

по мешку иллюзий себе в удел

прав был тот, кто большего не хотел

так они взрослели, скучали по временам, когда были непримиримее во сто крат,

когда все слова что-то значили, даже эти — «республиканец"и «демократ»

так они втихаря обучали внуков играть блюзовый квадрат

младший в старости выглядел как апостол

старший, разумеется, как пират,

а последним остался я я надсадно хрипящий список своих утрат,

но когда мои парни придут за мной в тёртой коже, я буду рад

молодые, глаза темнее, чем виноград

скажут что-нибудь вроде

«дрянной городишко, брат»

и ещё

«собирайся, брат»

así crecieron, pellizcaron los desnudos con sus pequeños dedos, expulsaron humo por sus fosas nasales

la medianoche llegó a su cocina como un testigo confuso

así se reían de todo lo que se les imputaba, así dejaban de parecerles

algo sobrenatural y santo

entonces cambiaron el cuero remachado por lana y tweed

se volvió solvente

comencé a escribir lo que es incómodo pensar,

no es algo que sorprenda a todos

así crecieron, no se volvieron ni malos ni buenos

a menudo prefería las cabañas en la naturaleza de Sri Lanka a las okupas insomnes de Nueva York,

para que el mar y ni un alma

disputas silencio

lapices de cuaderno

asi crecieron, y en general fotografias en lugar de los difuntos

se formó un chapuzón

la voz de alguien se estaba calentando, el humor de alguien se estaba volviendo obsoleto,

pero si se rieron, entonces en un tercero o un quinto -

en algún intervalo correcto

así que de los animales punk: todos bebieron en un gran infierno real, todos trabajaron seguidos

entendido que la verdad está siempre sólo en

lo que la gente no dice

así crecieron, ordenaron el caos, y el mundo quedó vacío

de esta manera llegaron a sus propios cuerpos, y luego superaron con creces los límites de los cuerpos

todos estaban ansiosos por derribar el sistema, todos anhelaban grandes hazañas

cada uno recibió una pieza de la época en su propio

una bolsa de ilusiones al lote de uno

el que no queria mas tenia razon

así crecieron, extrañaron los tiempos en que eran cien veces más irreconciliables,

cuando todas las palabras significaban algo, incluso estas - "republicano" y "demócrata"

así que en secreto enseñaron a sus nietos a tocar el blues cuadrado

el menor en la vejez parecía un apóstol

el mayor, por supuesto, como un pirata,

y el último que quedaba era yo, una lista ronca y jadeante de mis pérdidas,

pero cuando mis muchachos vengan a por mí en cuero rallado, me alegraré

joven, ojos más oscuros que las uvas

di algo como

"Ciudad basura, hermano"

y además

"vamos hermano"