Ночной полёт - Олег Митяев

В брюхе дугласа ночью скитался меж туч

И на звезды глядел,

И в кармане моем заблудившийся ключ

Все звенел не у дел,

И по сетке скакал надо мной виноград,

Акробат от тоски;

Был далек от меня мой родной Ленинград,

И все ближе — пески.

Бессеребряной сталью мерцало крыло,

Приближаясь к луне,

И чучмека в папахе рвало, и текло

Это под ноги мне.

Бился льдинкой в стакане мой мозг в забытьи:

Над одною шестой

В небо ввинчивал с грохотом нимбы свои

Двухголовый святой.

Я бежал от судьбы, из-под низких небес,

От распластанных дней,

Из квартир, где я умер и где я воскрес

Из чужих простыней;

От сжимавших рассудок махровым венцом

Откровений, от рук,

Припадал я к которым и выпал лицом

Из которых на юг.

Cчастье этой земли, что взаправду кругла,

Что зрачок не берет

Из угла, куда загнан, свободы угла,

Но и наоборот;

Что в кошачьем мешке у пространства хитро

Прогрызаешь дыру,

Чтобы слез европейских сушить серебро

На азийском ветру.

Что на свете — верней, на огромной вельми,

На одной из шести —

Что мне делать еще, как не хлопать дверьми

Да ключами трясти!

Ибо вправду честней, чем делить наш ничей

Круглый мир на двоих,

Променять всю безрадостность дней и ночей

На безадресность их.

Дуй же в камни мои не за совесть и страх,

Но за совесть и стыд.

Захлебнусь ли в песках, разобьюсь ли в горах

Или бог пощадит —

Все едино, как сбившийся в строчку петит

Смертной памяти для:

Мегалополис туч гражданина ль почтит,

Отщепенца ль — Земля.

Hо, услышишь, когда не найдешь меня ты Днем при свете огня,

Как в Быково на старте грохочут винты:

Это — помнят меня

Зеркала всех радаров, прожекторов, лик

Мой хранящих внутри;

И внехрамовый хор — из динамика крик

Грянет медью: смотри!

Tам летит человек!

Hе грусти!

Улыбнись!

Oн таращится вниз

И сжимает в руке виноградную кисть,

Словно бог Дионис.

En el vientre de Douglas vagó entre las nubes en la noche

Y miró las estrellas

Y en mi bolsillo hay una llave perdida

Todo sonó fuera del trabajo,

Y las uvas saltaron sobre mí en la red,

Acróbata de anhelo;

Mi Leningrado natal estaba lejos de mí,

Y las arenas están cada vez más cerca.

El ala parpadeó como acero sin plata,

Acercándose a la luna

Y el chuchmek en el sombrero vomitó y fluyó

Está bajo mis pies.

Mi cerebro en el olvido latía como un témpano de hielo en un vaso:

Más de un sexto

Enroscó sus halos en el cielo con un rugido

Santo de dos cabezas.

Huí del destino, de debajo de cielos bajos,

De días aplanados

De los apartamentos donde morí y donde resucité

De las sábanas de otras personas;

De los que exprimían la mente con una corona de rizo

Revelaciones, de las manos,

Caí ante quién y caí boca abajo

De los cuales al sur.

La felicidad de esta tierra, que es realmente redonda,

Lo que el alumno no toma

Desde la esquina donde conducido, la libertad de la esquina,

Pero también viceversa;

¿Qué hay en la bolsa del gato cerca del espacio astutamente?

mordiendo un agujero

Para secar la plata de las lágrimas europeas

En el viento asiático.

¿Qué en el mundo - o más bien, en un enorme velmy,

En uno de los seis

¿Qué más puedo hacer sino no dar portazos?

¡Sí, sacude las llaves!

Porque es realmente más honesto que compartir nuestro don nadie

Mundo redondo para dos

Cambia toda la tristeza de los días y las noches.

En su sin dirección.

Sopla en mis piedras no por conciencia y miedo,

Pero por conciencia y vergüenza.

¿Me ahogaré en las arenas, me romperé en las montañas?

O Dios perdonará

Todo es uno, como un petit que se ha extraviado

Memoria mortal para:

Megalópolis honrará las nubes del ciudadano,

El renegado es la Tierra.

Pero, oirás cuando no me encuentres De día a la luz del fuego,

Cómo retumban las hélices al principio en Bykovo:

esto es recordarme

Espejos de todos los radares, reflectores, cara

mi custodia en el interior;

Y el coro extra-templo - del orador un grito

Explosión de cobre: ​​¡mira!

¡Hay un hombre volando!

¡No estés triste!

¡Sonreír!

el esta mirando hacia abajo

y exprime un racimo de uvas en su mano,

Como el dios Dionisio.