А помнишь, друг - Юрий Визбор

А помнишь, друг, команду с нашего двора,

Послевоенный — над веревкой — волейбол,

Пока для секции нам сетку не украл

Четвертый номер — Коля Зять, известный вор.

А первый номер на подаче — Владик Коп,

Владелец страшного кирзового мяча,

Который если попадал кому-то в лоб,

То можно смерть установить и без врача.

А наш защитник, пятый номер — Макс Шароль,

Который дикими прыжками знаменит,

А также тем, что он по алгебре король,

Но в этом двор его нисколько не винит.

Саид Гиреев, нашей дворничихи сын,

Торговец краденым и пламенный игрок.

Серега Мухин, отпускающий усы,

И на распасе — скромный автор этих строк.

Да, вот это — наше поколение, —

Рудиментом в нынешних мирах,

Словно полужесткие крепления

Или радиолы во дворах.

А вот противник — он нахал и скандалист,

На игры носит он то бритву, то наган:

Здесь капитанствует известный террорист,

Сын ассирийца, ассириец Лев Уран,

Известный тем, что, перед властью не дрожа,

Зверю-директору он партой угрожал,

И парту бросил он с шестого этажа,

Но, к сожалению для школы, не попал.

А вот и сходятся два танка, два ферзя,

Вот наша Эльба, встреча войск далеких стран:

Идет походкой воровскою Коля Зять,

Навстречу — руки в брюки — Левочка Уран.

Вот тут как раз и начинается кино.

И подливает в это блюдо остроты

Белова Танечка, глядящая в окно, —

Внутрирайонный гений чистой красоты.

Ну что, без драки?

Волейбол так волейбол!

Ножи отставлены до встречи роковой,

И Коля Зять уже ужасный ставит «кол»,

Взлетев, как Щагин, над веревкой бельевой.

Да, и это наше поколение, —

Рудиментом в нынешних мирах,

Словно полужесткие крепления

Или радиолы во дворах.

…Мясной отдел.

Центральный рынок.

Дня конец.

И тридцать лет прошло — о боже, тридцать лет!

-

И говорит мне ассириец-продавец:

«Конечно, помню волейбол.

Но мяса нет!»

Саид Гиреев — вот сюрприз!

— подсел слегка,

Потом опять, потом отбился от ребят.

А Коля Зять пошел в десантные войска,

И там, по слухам, он вполне нашел себя.

А Макс Шароль — опять защитник и герой,

Имеет личность он секретную и кров.

Он так усердствовал над бомбой гробовой,

Что стал член-кором по фамилии Петров.

А Владик Коп подался в городок Сидней,

Где океан, балет и выпивка с утра,

Где нет, конечно, ни саней, ни трудодней,

Но нету также ни кола и ни двора.

Ну, кол-то ладно, — не об этом разговор, —

Дай бог, чтоб Владик там поднакопил деньжат.

Но где найдет он старый сретенский наш

двор?

-

Вот это жаль, вот это, правда, очень жаль.

Ну что же, каждый выбрал веру и житье,

Полсотни игр у смерти выиграв подряд.

И лишь майор десантных войск Н. Н. Зятьев

Лежит простреленный под городом Герат.

Отставить крики!

Тихо, Сретенка, не плачь!

Мы стали все твоею общею судьбой:

Те, кто был втянут в этот несерьезный матч

И кто повязан стал веревкой бельевой.

Да, уходит наше поколение —

Рудиментом в нынешних мирах,

Словно полужесткие крепления

Или радиолы во дворах.

¿Recuerdas, amigo, un equipo de nuestro patio,

Posguerra - por encima de la cuerda - voleibol,

Hasta que nos robamos la grilla de la sección

El cuarto número es Kolya Yerno, un famoso ladrón.

Y el primer número en el campo es Vladik Kop,

El dueño de la terrible bola de lona,

Que, si golpea a alguien en la frente,

Entonces la muerte puede establecerse incluso sin un médico.

Y nuestro defensor, el quinto número es Max Charol,

¿Quién es famoso por los saltos salvajes,

Y también por el hecho de que es el rey en álgebra,

Pero el patio no lo culpa en absoluto por esto.

Dijo Gireev, el hijo de nuestro conserje,

Un traficante de bienes robados y un jugador apasionado.

Seryoga Mukhin, soltándose el bigote,

Y al final, el modesto autor de estas líneas.

Sí, esta es nuestra generación,

Un vestigio en los mundos de hoy,

Como monturas semirrígidas

O radiogramas en los patios.

Pero el enemigo - es descarado y alborotador,

Para los juegos usa una navaja o un revólver:

Un conocido terrorista está capitaneando aquí,

hijo asirio, asirio Leo Urano,

Conocido por no temblar ante la autoridad,

Amenazó al director de animales con un escritorio,

Y tiró el escritorio desde el sexto piso,

Pero, desafortunadamente para la escuela, no lo logró.

Y aquí convergen dos tanques, dos reinas,

Aquí está nuestro Elba, una reunión de tropas de países lejanos:

El yerno de Kolya camina con paso de ladrón,

Hacia - manos en pantalones - Levochka Urano.

Aquí es donde comienza la película.

Y le da sabor a este plato.

Belova Tanechka, mirando por la ventana, -

Genio intradistrito de pura belleza.

Bueno, ¿sin pelear?

¡El voleibol es voleibol!

Los cuchillos se dejan de lado hasta el fatídico encuentro,

Y el yerno de Kolya ya pone una apuesta terrible,

Despegando, como Shchagin, por encima del tendedero.

Sí, y esta es nuestra generación, -

Un vestigio en los mundos de hoy,

Como monturas semirrígidas

O radiogramas en los patios.

…Sección de carnes.

Mercado Central.

Final del día.

Y han pasado treinta años - ¡Dios mío, treinta años!

-

Y el vendedor asirio me dice:

“Por supuesto que recuerdo el voleibol.

¡Pero no hay carne!”

Dijo Gireev - ¡qué sorpresa!

- se sentó un poco,

Por otra parte, luego luchó contra los muchachos.

Y el yerno de Kolya fue a las tropas de desembarco,

Y allí, según los rumores, se encontró completamente a sí mismo.

Y Max Charolles vuelve a ser un defensor y un héroe,

Tiene una identidad secreta y un refugio.

Estaba tan celoso por la bomba del ataúd,

Que se convirtió en un miembro central con el nombre de Petrov.

Y Vladik Kop fue a la ciudad de Sydney,

¿Dónde está el océano, el ballet y el alcohol por la mañana,

Donde, por supuesto, no hay trineos ni jornadas de trabajo,

Pero tampoco hay estaca ni patio.

Bueno, está bien, - eso no es de lo que estamos hablando, -

Dios no quiera que Vladik ahorre algo de dinero allí.

Pero, ¿dónde encontrará a nuestro viejo Sretensky?

¿patio?

-

Esto es una pena, esto es realmente una pena.

Bueno, todos eligieron la fe y la vida,

Cincuenta juegos de muerte por ganar seguidos.

Y solo Mayor de las tropas de desembarco N. N. Zyatyev

Mentiras fusiladas bajo la ciudad de Herat.

¡Para de gritar!

¡Tranquila, Sretenka, no llores!

Todos nos hemos convertido en tu destino común:

Aquellos que fueron atraídos a este partido frívolo

Y el que está atado se ha convertido en un tendedero.

Sí, nuestra generación se va.

Un vestigio en los mundos de hoy,

Como monturas semirrígidas

O radiogramas en los patios.