Песня о фатальных датах и цифрах - Владимир Высоцкий

или о поэтах и кликушах

Кто кончил жизнь трагически, тот — истинный поет,

А если в точный срок, так — в полной мере:

На цифре 26 один шагнул под пистолет,

Другой же — в петлю слазил в «Англетере».

А 33 Христу — он был поет, он говорил:

«Да не убий!»

Убьешь — везде найду, мол.

Но — гвозди ему в руки, чтоб чего не сотворил,

И гвозди в лоб, чтоб ни о чем не думал

С меня при цифре 37 в момент слетает хмель, —

Вот и сейчас — как холодом подуло:

Под эту цифру Пушкин подгадал себе дуэль

И Маяковский лег виском на дуло.

Задержимся на цифре 37!

Коварен бог —

Ребром вопрос поставил: или — или!

На этом рубеже легли и Байрон, и Рембо, —

А нынешние — как-то проскочили.

Дуэль не состоялась или — перенесена,

А в 33 распяли, но — не сильно,

А в 37 — не кровь, да что там кровь!

— и седина

Испачкала виски не так обильно.

«Слабо стреляться?!

В пятки, мол, давно ушла душа!»

Терпенье, психопаты и кликуши!

Поеты ходят пятками по лезвию ножа —

И режут в кровь свои босые души!

На слово «длинношеее» в конце пришлось три «е», —

Укоротить поета!

— вывод ясен, —

И нож в него!

— но счастлив он висеть на острие,

Зарезанный за то, что был опасен!

Жалею вас, приверженцы фатальных дат и цифр, —

Томитесь, как наложницы в гареме!

Срок жизни увеличился — и, может быть, концы

Поетов отодвинулись на время!

Да, правда, шея длинная — приманка для петли,

А грудь — мишень для стрел, но не спешите.

Ушедшие не датами бессмертье обрели,

Так что вы их не слишком торопите!

o sobre poetas e histéricos

Quien terminó su vida trágicamente, es un verdadero cantante,

Y si en el momento exacto, entonces en su totalidad:

En el número 26, uno pasó por debajo del arma,

El otro se metió en una soga en Angleterre.

Y a Cristo - cantaba, decía:

"¡No mates!"

Si me matas, lo encontraré en todas partes, dicen.

Pero - clavos en sus manos, para que no haga nada,

Y clavos en la frente para que no pienses en nada

Con el número 37, el lúpulo vuela de mí en este momento, -

Aquí y ahora - qué frío sopló:

Bajo esta figura, Pushkin adivinó un duelo.

Y Mayakovsky se acostó con la sien en el hocico.

¡Detengámonos en el número 37!

dios astuto -

Planteó la pregunta a quemarropa: ¡o bien!

Tanto Byron como Rimbaud se acostaron en esta línea, -

Y los actuales de alguna manera se colaron.

El duelo no se llevó a cabo o fue aplazado,

Y a los 33 crucificaron, pero no mucho,

Y en 37, no sangre, ¡pero qué hay sangre!

- y canas

Manché el whisky no tan abundantemente.

“¡¿Débil para disparar?!

En los talones, dicen, ¡el alma se ha ido hace mucho tiempo!

¡Paciencia, psicópatas y putas!

Los poetas caminan con los talones sobre la hoja de un cuchillo -

¡Y cortar sus almas desnudas en sangre!

La palabra "cuello largo" al final tenía tres "e", -

¡Acorta el poeta!

- la conclusión es clara, -

¡Y un cuchillo en él!

- pero él está feliz de colgar en el borde,

Apuñalado hasta la muerte por ser peligroso!

Los compadezco, seguidores de fechas y números fatales, -

¡Languidecer como concubinas en un harén!

La esperanza de vida ha aumentado, y tal vez los extremos.

¡Poetov se mudó de regreso por un tiempo!

Sí, es cierto, el cuello es largo: el cebo para la soga,

Y el cofre es un objetivo para las flechas, pero no te apresures.

Aquellos que han ido más allá de las fechas han ganado la inmortalidad,

¡Así que no los apresures demasiado!