На дороге жизни - Александр Розенбаум

В пальцы свои дышу —

Не обморозить бы.

Снова к тебе спешу

Ладожским озером.

Долго до утра в тьму зенитки бьют,

И в прожекторах «Юнкерсы» ревут.

Пропастью до дна раскололся лёд,

Чёрная вода, и мотор ревёт:

«Вправо!»

…Ну, не подведи,

Ты теперь один правый.

Фары сквозь снег горят,

Светят в открытый рот.

Ссохшийся Ленинград

Корочки хлебной ждёт.

Вспомни-ка простор шумных площадей,

Там теперь не то — съели сизарей.

Там теперь не смех, не столичный сброд —

По стене на снег падает народ — голод.

И то там, то тут в саночках везут голых.

Не повернуть руля,

Что-то мне муторно…

Близко совсем земля,

Ну, что ж ты, полуторка?..

Ты глаза закрой, не смотри, браток.

Из кабины кровь, да на колесо — ала…

Их ещё несёт, а вот сердце — всё.

Стало.

Respiro en mis dedos -

No se congelaría.

me apresuro a ti otra vez

Lago Ladoga.

Mucho hasta la mañana, los cañones antiaéreos están disparando en la oscuridad,

Y en los reflectores rugen los Junkers.

El abismo hasta el fondo rompió el hielo,

Agua negra, y ruge el motor:

"¡Derecha!"

... Bueno, no me defraudes

Ahora eres el único a la derecha.

Los faros se queman a través de la nieve

Brillan en una boca abierta.

Leningrado encogido

Esperando un mendrugo de pan.

Recuerda la extensión de plazas ruidosas,

Allá ya no es lo mismo, se comieron los Sisars.

Ya no hay risas, ni chusma metropolitana -

La gente está cayendo por la pared sobre la nieve: hambre.

Y aquí y allá traen gente desnuda en trineos.

No gire el volante

Algo me molesta...

Cerca de la tierra

Bueno, ¿qué eres, a medias? ..

Cierra los ojos, no mires, hermano.

Hay sangre de la cabina, pero en el volante - ala...

Todavía se llevan, pero el corazón lo es todo.

Se ha convertido.