Баллада о детстве - Владимир Высоцкий

Час зачатья я помню неточно.

Значит, память моя однобока.

Но зачат я был ночью, порочно,

И явился на свет не до срока.

Я рождался не в муках, не в злобе,

Девять месяцев - это не лет.

Первый срок отбывал я в утробе:

Ничего там хорошего нет.

Спасибо вам святители,

Что плюнули да дунули,

Что вдруг мои родители

Зачать меня задумали,

В те времена укромные,

Теперь - почти былинные,

Когда срока огромные

Брели в этапы длинные.

Их брали в ночь зачатия,

А многих даже ранее,

А вот живет же братия -

Моя честна компания.

Ходу, думушки резвые, ходу,

Слово, строченьки, милые, слово!

В первый раз получил я свободу

По указу от тридцать восьмого.

Знать бы мне, кто так долго мурыжил -

Отыгрался бы на подлеце,

Но родился и жил я и выжил,

Дом на Первой Мещанской в конце.

Там за стеной, за стеночкою,

За перегородочкой

Соседушка с соседушкою

Баловались водочкой.

Все жили вровень, скромно так:

Система коридорная,

На тридцать восемь комнаток -

Всего одна уборная.

Здесь зуб на зуб не попадал,

Не грела телогреечка.

Здесь я доподлинно узнал,

Почем она, копеечка.

Не боялась сирены соседка,

И привыкла к ней мать понемногу.

И плевал я, здоровый трехлетка,

На воздушную эту тревогу.

Да не все то, что сверху от бога -

И народ зажигалки тушил.

И, как малая фронту подмога,

Мой песок и дырявый кувшин.

И било солнце в три ручья,

Сквозь дыры крыш просеяно

На Евдоким Кириллыча

И Кисю Моисеевну.

Она ему: Как сыновья?

-

Да без вести пропавшие!

Эх, Киська, мы одна семья,

Вы тоже пострадавшие.

Вы тоже пострадавшие,

А значит обрусевшие.-

Мои - без вести павшие,

Твои - безвинно севшие.

Я ушел от пеленок и сосок,

Поживал - не забыт, не заброшен.

И дразнили меня "недоносок",

Хоть и был я нормально доношен.

Маскировку пытался срывать я,

- Пленных гонят,- чего ж мы дрожим?

Возвращались отцы наши, братья

По домам, по своим да чужим.

У тети Зины кофточка

С драконами, да змеями -

То у Попова Вовчика

Отец пришел с трофеями.

Трофейная Япония,

Трофейная Германия:

Пришла страна Лимония -

Сплошная чемодания.

Взял у отца на станции

Погоны, словно цацки, я,

А из эвакуации

Толпой валили штатские.

Осмотрелись они, оклемались,

Похмелились, потом протрезвели.

И отплакали те, кто дождались,

Недождавшиеся отревели.

Стал метро рыть отец Витькин с Генкой,

Мы спросили:- зачем?

- Он в ответ,

Мол, коридоры кончаются стенкой,

А тоннели выводят на свет.

Пророчество папашино

Не слушал Витька с корешом:

Из коридора нашего

В тюремный коридор ушел.

Да он всегда был спорщиком:

Припрешь к стене - откажется

Прошел он коридорчиком

И кончил стенкой, кажется.

Но у отцов свои умы,

А что до нас касательно,

На жизнь засматривались мы

Вполне самостоятельно.

Все - от нас до почти годовалых

Толковищу вели до кровянки,

А в подвалах и полуподвалах

Ребятишкам хотелось под танки.

Не досталось им даже по пуле,

В ремеслухе живи не тужи.

Ни дерзнуть, ни рискнуть, но рискнули -

Из напильников сделать ножи.

Они воткнутся в легкие

От никотина черные,

По рукоятки легкие

Трехцветные наборные.

Вели дела обменные

Сопливые острожники:

На стройке немцы пленные

На хлеб меняли ножики.

Сперва играли в фантики,

В пристенок с крохоборами,

И вот ушли романтики

Из подворотен ворами.

Было время и были подвалы,

Было дело и цены снижали.

И текли, куда надо, каналы

И в конце, куда надо, впадали.

Дети бывших старшин да майоров

До ледовых широт поднялись,

Потому, что из всех коридоров

Им казалось сподручнее вниз.

Recuerdo la hora de la concepción de forma imprecisa.

Así que mi memoria es unilateral.

Pero fui concebido de noche, con saña,

Y no apareció antes de tiempo.

No nací en el dolor, no en la malicia,

Nueve meses no son años.

Cumplí mi primer mandato en el vientre:

No hay nada bueno allí.

gracias santos

lo que escupió y sopló,

¿Qué pasa si mis padres

Ellos planearon concebirme

En aquellos tiempos recluidos

Ahora, casi épico,

Cuando los plazos son enormes

Vagó en etapas largas.

Fueron tomadas la noche de la concepción,

Y muchos incluso antes

Pero los hermanos viven -

Mi compañía honesta.

voy, mis pensamientos son juguetones, voy,

¡Palabra, rayitas, querida, palabra!

Por primera vez obtuve libertad

Por decreto del trigésimo octavo.

Quisiera saber quien lleva tanto tiempo murmurando -

le jugaría a la canalla,

Pero nací y viví y sobreviví,

Casa en First Meshchanskaya al final.

Allí detrás de la pared, detrás de la pared,

Detrás de la partición

vecino con vecino

Se dieron el gusto de beber vodka.

Todos vivían a la par, modestamente así:

sistema de corredores,

Por treinta y ocho habitaciones -

Solo hay un baño.

Aquí no se cayó el diente,

El mono no se calentaba.

Aquí lo supe seguro

¿Cuánto es ella, un centavo.

El vecino no le tenía miedo a la sirena,

Y su madre se fue acostumbrando poco a poco.

Y escupí, un saludable niño de tres años,

A esta alerta aérea.

Sí, no todo lo que está arriba de Dios -

Y la gente apagó los encendedores.

Y, como una pequeña ayuda al frente,

Mi arena y mi jarra agujereada.

Y el sol batió en tres corrientes,

Tamizado a través de los agujeros en los techos

Sobre Evdokim Kirillich

y Kisya Moiseyevna.

Ella le dijo: ¿Cómo están los hijos?

-

¡Sí, falta!

Eh, Kitty, somos una familia,

Usted también está afectado.

ustedes tambien son victimas

Y eso significa rusificado.-

Los míos son los caídos

Tuyo - inocentemente se sentó.

He pasado de pañales y pezones

Vivido - no olvidado, no abandonado.

Y se burlaron de mí "bastardo",

Aunque yo era normal.

Traté de romper el disfraz

- Los presos son conducidos - ¿Por qué estamos temblando?

Nuestros padres regresaron, hermanos

En casa, en lo propio y ajeno.

La tía Zina tiene una blusa.

Con dragones y serpientes -

Eso en Popov Vovchik

Padre vino con trofeos.

trofeo japon,

Trofeo Alemania:

El país de Limonia ha llegado -

Maleta sólida.

Prestado de mi padre en la estación

Tirantes, como tsatski, yo

Y de la evacuación

De la multitud salieron civiles.

Miraron a su alrededor, miraron a su alrededor,

Tuvieron resaca y luego recuperaron la sobriedad.

Y los que esperaban lloraron

Los que no esperaron rugieron.

El padre Vitkin y Genka comenzaron a cavar el metro,

Preguntamos: ¿por qué?

- Él respondió

Como, los pasillos terminan con una pared,

Y los túneles conducen a la luz.

la profecía de papá

No escuché a Vitka con un compañero:

De nuestro corredor

Salió al corredor de la prisión.

Sí, siempre ha sido un wrangler:

apoyarse contra la pared - rechazar

Pasó por el pasillo

Y terminó con una pared, al parecer.

Pero los padres tienen sus mentes

Y en cuanto a nosotros,

miramos la vida

Bastante independientemente.

Todos, desde nosotros hasta los niños de casi un año.

El hablador fue llevado al derramamiento de sangre,

Y en los sótanos y semisótanos

Los niños querían debajo de los tanques.

Ni siquiera recibieron una bala,

No te aflijas en un oficio.

Ni se atreven, ni se arriesgan, pero se arriesgaron -

Haz cuchillos con limas.

Se pegan en los pulmones

Negro de nicotina

Ligero por el mango

Esferas tricolores.

Negocios de intercambio realizados

Protectores de mocos:

En el sitio de construcción, los alemanes eran prisioneros.

Intercambiaron cuchillos por pan.

Al principio jugaban envoltorios de caramelos,

En la pared con migas,

Y el romance se ha ido

De las puertas de los ladrones.

Hubo un tiempo y hubo bodegas,

Hubo un caso y los precios se redujeron.

Y fluyó donde fue necesario, canales

Y al final, donde fue necesario, cayeron.

Hijos de ex capataces y mayores

Subimos a las latitudes de hielo,

Porque de todos los pasillos

Abajo parecían más cómodos.