Цыганочка - ДДТ

Эх, что за жизнь в этот новый день!

Или, слышишь, крест сними или же трусы

надень!

Или голый пляши на корпоративниках, или в ведре мозги вози в лихих

оперативниках.

Или рви, да, воруй — всего у нас достаточно!

Иль в эфире озоруй бедово,

внутриматочно.

Бог на милость не убог — у Бога всего много, пьянка, мордобой, острог,

русская дорога.

Может быть когда была красивая да ровная, да, всё разъела, брат, слеза слепая,

бездуховная…

Космополит и патриот ждут шенгенской визы, а недопохмелившийся народ всё

смотрит телевизор.

Там гламур и благодать, нету больше смерти, учат, как кому давать продвинутые

черти.

На «Рублевке», в темноте что-то завизжало — это бедная душа от хмыря сбежала.

Он кричит: «Поймать!

Мильон дам тому, кто схватит!

С*ку, я её сгною!

«- вечно пьёт, да плачет.

Жизнь ползёт на кулаках — жизнь к любви прижалась, жизнь летит из паха в прах и

поёт про жалость.

Догорает Русь-свеча до доски, до полочки, а под ногтями кедрача китайские

иголочки.

Ни весла и ни доски, ни моста, ни брода — сколько от тебя тоски,

русская свобода!

Эх, раз, да ещё раз, да ещё много-много раз!

Эх, раз, да ещё раз,

да ещё много-много раз!

Нам Высоцкий как-то спел про кабаки да храмы — жаль, увидеть не успел нынешнего

срама.

Я цыганочку его вряд ли позабуду… Нет, ребята, всё не так, не так всё,

гадом буду!

Эх, раз, да ещё раз, да ещё много-много раз!

Да ещё вечность, ещё много,

ещё много-много раз!

Эх, раз, да ещё раз, ну, хоть раз не в бровь, а в глаз!

¡Oh, qué vida en este nuevo día!

O, oye, quítate la cruz o las bragas

¡póntelo!

O baila desnudo en fiestas corporativas, o lleva tu cerebro en un balde en carrera

operativos

O rasgar, sí, robar, ¡tenemos suficiente de todo!

Ile en el aire problemas de travesuras,

intrauterino.

Dios no es miserable por la misericordia: Dios tiene mucho de todo, alcohol, pelea, cárcel,

camino ruso.

Tal vez cuando era hermosa y hasta, sí, todo lo corroía, hermano, una lágrima ciega,

poco espiritual…

Un cosmopolita y un patriota esperan un visado Schengen, y la gente que no ha bebido lo suficiente

viendo la televisión.

Hay glamour y gracia, ya no hay muerte, enseñan a dar avanzado

infierno.

En el Rublyovka, en la oscuridad, algo chilló: fue la pobre alma la que huyó del bastardo.

Él grita: “¡Atrapa!

¡Un millón de señoras al que agarra!

¡Perra, la voy a pudrir!

“- siempre bebiendo, pero llorando.

La vida se arrastra sobre sus puños - la vida se aferró al amor, la vida vuela de la ingle al polvo y

canta sobre la piedad.

Rus-vela se quema hasta el tablero, hasta el estante y debajo de los clavos del chino de madera de cedro

agujas

Sin remo y sin tabla, sin puente, sin vado, cuánto anhelo de ti,

¡Libertad rusa!

¡Oh, una vez, sí otra vez, sí muchas, muchas veces!

Oh, una vez más, sí, una vez más

¡sí, muchas, muchas veces más!

Vysotsky una vez nos cantó sobre tabernas y templos; lo siento, no tuve tiempo de ver la corriente

vergüenza.

Difícilmente olvidaré a la gitana... No, chicos, no es así, no es así,

¡Seré un bastardo!

¡Oh, una vez, sí otra vez, sí muchas, muchas veces!

Sí, hasta la eternidad, muchas más,

¡muchas, muchas veces más!

¡Oh, una vez, sí otra vez, bueno, al menos una vez no en la ceja, sino en el ojo!