Двадцатые годы - Noize MC

Я залезу на стол в кабаке и

Почитаю оттуда стихи вам

С надрывом

Загрустят капитала лакеи

Поплачут над пивом

Хмель и солод с солёным вкуснее

Слёзы в пене помехой не будут

Так что я залезу на стол в кабаке и

С надрывом почитаю стихи вам оттуда

Я такой же, как вы, абсолютно

Это слышно в каждом четверостишье

И, обозначая наше сходство прилюдно

Чтоб всем было видно, я лезу повыше

Словно солдат, что поднялся без каски на бруствер

Ловя своим черепом выстрел

Я так однажды достану до люстры

И над всем миром крещёным повисну

И продолжатся двадцатые годы

Без мутящих воду

И чуждых народу

Упаднических поэтов

От лишних карт зачистят колоду

Шестёрки-сексоты

В погонах идиоты

Дураки в эполетах

Сочтены дни Турбиных, и вместо изб лубяных

Небоскрёбы да трубы: мы глядим на них из глубины

Словно рыбы на луну, и я пою для родного дна

Свой романс «под старину» в духе Бориса Фомина

В «Злых заметках» главреда «Правды» я предстану посмертно франтом

Алкашом без тени таланта, жалким внутренним эмигрантом

Рифмующим пьяный бред, но одного не учтёт главред

Того, что его «Правдой» подотрутся через сотню лет

Подо мной пошатнётся стол — полечу вниз головой:

За штанину потянет кто-то, вовлекая в мордобой

И трактирный половой вызовет городового

Вот он, дар мой удалой;

да, вот такая сила слова

Я завтра залезу снова, словно альпинист настырный

Вам стихи под нос подсовывая спиртом нашатырным

Снова на башке — бутылка, под ногами — бруствер:

Давай, вражеский снайпер, покажи своё искусство

И продолжатся двадцатые годы

Без мутящих воду

И чуждых народу

Упаднических поэтов

От лишних карт зачистят колоду

Шестёрки-сексоты

В погонах идиоты

Дураки в эполетах

Me subiré a la mesa de la taberna y

Te leo poemas de ahí

con angustia

Lacayos cargarán la capital

llorar por la cerveza

El lúpulo y la malta saben mejor con sal

Las lágrimas en la espuma no interferirán.

Así que me subiré a la mesa de la  taberna  y

Con angustia te leo poemas desde allí

Soy como tú, absolutamente

Puedes escucharlo en cada cuarteto

Y, denotando nuestra similitud en público

Para que todos puedan ver, subo más alto

Como un soldado que subió sin casco al parapeto

Atrapar un tiro con tu cráneo

Así que un día llegaré al candelabro

Y sobre el mundo entero colgaré bautizado

Y los veinte seguirán

sin enturbiar el agua

Y ajeno a la gente

de los poetas decadentes

El mazo se limpiará de cartas extra.

Sixes-sexots

En uniforme idiotas

Tontos en charreteras

Los días de los Turbins están contados, y en lugar de las cabañas bast

Rascacielos y tuberías: los miramos desde lo más profundo

Como pez a la luna, y yo canto para el fondo nativo

Su romance "antiguo" en el espíritu de Boris Fomin

En "Evil Notes" del editor en jefe de Pravda, apareceré póstumamente como un dandy

Un borracho sin sombra de talento, un miserable emigrante interno

Rimando tonterías borrachas, pero el editor jefe no tendrá en cuenta una

El hecho de que su "Pravda" será borrado en cien años.

La mesa temblará debajo de mí, volaré boca abajo:

Alguien tirará de la pernera del pantalón, involucrándose en una pelea

Y el piso de la taberna llamará al policía

Aquí está, mi atrevido regalo;

si, ese es el poder de la palabra

Mañana volveré a escalar, como un escalador obstinado

Tus versos debajo de tu nariz deslizando amoníaco

Nuevamente en la cabeza, una botella, debajo de los pies, un parapeto:

Vamos, francotirador enemigo, muestra tu arte

Y los veinte seguirán

sin enturbiar el agua

Y ajeno a la gente

de los poetas decadentes

El mazo se limpiará de cartas extra.

Sixes-sexots

En uniforme idiotas

Tontos en charreteras