Venice (Веницейская жизнь) - Mgzavrebi

ვენეციური ცხოვრების სევდა და სიმძიმილი

ცხადია ჩემთვის, დღესავით ცხადი,

ცისფერ სარკეში ცივი ღიმილით

ციმციმებს მისი უღონო ხატი.

სპეტაკი თოვლი, მწვანე ფარჩა, არსაით შველა!-

კანქვეშ ძარღვების ცისფერი არხი.

კვიპაროსების საკაცეზე გაუკრავთ ყველა-

ჩათბუნებული, მძინარე ხალხი.

და იწვის, იწვის კალათებში სანთლების წყება-

შემოფრენილა კიდობანში დაღლილი მტრედი;

გაუქმებული თეატრის თაღქვეშ

არავინ კვდება მოკვდავის მეტი.

ისევ ელდა და სიყვარული... საშველი არ ჩანს,

სატურნის ბეჭდით დაბეჭდავენ ყრმას ახალშობილს!

შესუდრავს ძელზე გაფენილი ჯალათის ფარჩა

სიკვდილმისჯილის მშვენიერ პროფილს.

მძიმედ ქშენ, მძიმედ, საძნელოა შენი მშვენება,-

ო, ვენეციავ, კვიპაროსოვან შუშაბანდში ისარკავ ახლაც

საწოლთან ლურჯად გადამდნარი მძივების წყებას

და მოლივლივე ჰაერის წახნაგს.

მაგრამ თითებში ვარდია თუ ქვიშის საათი,-

ადრიატიკავ, მომიტევე ამგვარი ცოდვაც!-

როგორ გავექცე, თვალციმციმა ვენეციელო,

თავაწყვეტილი სიკვდილის როკვას.

წარმავალია ყოველივე, ვესპერი ბრწყინავს.

ბნელ სარკეებში ილანდება სიშავე ფლასის

და ელოდება სუსანას მკერდი

ნაზარხოშევი ბერების ლაციცს...

(Перевод Джемала Аджиашвили)

Веницейской жизни, мрачной и бесплодной,

Для меня значение светло.

Вот она глядит с улыбкою холодной

В голубое дряхлое стекло.

Тонкий воздух кожи, синие прожилки,

Белый снег, зеленая парча.

Всех кладут на кипарисные носилки,

Сонных, теплых вынимают из плаща.

И горят, горят в корзинах свечи,

Словно голубь залетел в ковчег.

На театре и на праздном вече

Умирает человек.

Ибо нет спасенья от любви и страха,

Тяжелее платины Сатурново кольцо,

Черным бархатом завешенная плаха

И прекрасное лицо.

Тяжелы твои, Венеция, уборы,

В кипарисных рамах зеркала.

Воздух твой граненый.

В спальне тают горы

Голубого дряхлого стекла.

Только в пальцах — роза или склянка,

Адриатика зеленая, прости!

Что же ты молчишь, скажи, венецианка,

Как от этой смерти праздничной уйти?

Черный Веспер в зеркале мерцает,

Все проходит, истина темна.

Человек родится, жемчуг умирает,

И Сусанна старцев ждать должна.

1920

La melancolía y la pesadez de la vida veneciana

Claro para mí, tan claro como hoy,

Con una sonrisa fría en el espejo azul

Muestra su icono feo.

¡Blanca nieve, escudo verde, no hay ayuda!-

Canal azul de vasos sanguíneos debajo de la piel.

En la camilla de ciprés puedes jugar todo-

Gente abarrotada, durmiendo.

Y ardiendo, un juego de velas en canastas encendidas-

Una paloma cansada voló al arca;

Bajo los auspicios del teatro abolido

Nadie muere más que un mortal.

Elda y el amor otra vez... No hay salida,

¡El sello de Saturno imprimirá un bebé recién nacido!

Aprieta el escudo de carnicero en el poste.

Un hermoso perfil de la pena de muerte.

Es duro, es duro, tu belleza es dura, -

Oh, Venecia, todavía miras en el cristal de ciprés

Un conjunto de cuentas azules cerca de la cama.

Y aire de Molly.

Pero una rosa o un reloj de arena en los dedos, -

Adriático, ¡perdóname tal pecado! -

¿Cómo escapar, parpadeante veneciano,

Rokva decapitado hasta la muerte.

Pasable todo, Vesper brilla.

En los espejos oscuros la oscuridad parpadea

Y espera a que Susana amamante

Latsits de los monjes de Nazarkhoshevi ...

(Traducido por Dzhemala Adjiashvili)

La vida veneciana, oscura y estéril,

Para mí el significado de la luz.

Qué espectáculo para la vista con una hermosa sonrisa.

В голубое дряхлое стекло.

Pieles de aire fino, sombreros azules,

Blanca nieve, pieza verde.

Vseh cladut en camillas de ciprés,

Сонных, теплых вынимают из плаща.

Y arde, arde en la cesta,

Una paloma literal se estrelló contra un ataúd.

En el teatro y en las vacaciones ya

Un hombre muere.

No hay salvación del amor y el miedo,

Ттинжелее платины Сатурново кольцо,

Plaka con velo de terciopelo negro

Y una cara hermosa.

Tu amor, Venecia, consejo,

En chipriota brotes ramah.

Aire de tu sucursal.

En el dormitorio se esconden arriba

Golubogo drühlogo stelak.

Solo en pulgares - rosa o calavera,

¡Verde Adriático, perdona!

Что же ты молчишь, скажи, венецианка,

¿Cómo hacer unas vacaciones?

Черный Веспер в зеркале мерцает,

Todo pasa, muy oscuro.

Un hombre nace, un hombre muere,

La anciana de Susanna también tiene una deuda.

1920