Над Окой - Андрей Никольский

от,

Берегам песчаным, избам деревянным,

Землянике да грибам, рощам и полям.

Уха со стерлядочкой, эх, да укропчик с грядочки,

Худо ли по чарочке, эх, да по другой,

Самосад прокурится, и душа разуется,

Бакенщик, не хмурься, брат, аль уже хмельной.

Костер разгорается, разговор меняется,

Жизнь уж не поправится, только вспомню вдруг

Косу темно-русую и глаза чуть грустные,

Тихую печаль в груди, да прощанье рук.

Сколько мне отмерено — только сердцу велено

До конца и бережно Русь свою любить,

Под березой, клёном ли, душа моя похоронена,

Оттого и хочется всех и вся простить.

Спит страна-красавица, а рассвет упрямится

Все губами тянется, эх, поцеловать,

Не вернусь сюда уже, огоньками с баржи мне,

Видно, счастье кто-то хочет пожелать.

Вот и бьют к заутрени, время ехать, муторно,

Завтра снова сутолка, тыща разных дел,

А над рекой широкою, русской синеокою,

Над Окой далекою вечер догорел.

desde,

Playas de arena, cabañas de madera,

Fresas y setas, arboledas y campos.

Una oreja con un esterlete, oh sí, eneldo del jardín,

¿Es malo para un vaso, oh, sí, de otra manera,

Se fumará samosad, y se desnudará el alma,

El hombre de la boya, no frunzas el ceño, hermano, ya estás borracho.

El fuego está encendido, la conversación está cambiando.

La vida no va a mejorar, solo recuerdo de repente

Trenza rubia oscura y ojos un poco tristes,

Tristeza tranquila en el pecho, y despedida de las manos.

Cuanto se me mide - solo se dice al corazon

Hasta el final y con cuidado ama a tu Rusia,

Debajo de un abedul, arce, mi alma está enterrada,

Por eso quiero perdonar a todos ya todo.

El hermoso país duerme, y el amanecer es terco

Todos los labios se estiran, oh, beso,

No volveré aquí ya, con las luces de la barcaza hacia mí,

Aparentemente, alguien quiere desear felicidad.

Así que golpean por maitines, es hora de irse, es triste,

Mañana otra vez el bullicio, mil cosas diferentes,

Y sobre el ancho río, ruso de ojos azules,

Sobre la lejana noche Oka se quemó.