Бегал волк да в лес глядел - МАВАШИ group

Воровали с детства фрукты на рынке.

Выросли — перешли на квартиры и крутые авто.

Бабосы не жгут карманы, они сжигают носы,

И если у кого-то был сток, то он сейчас подрос —

То есть ему тридцать, у него пацан, может быть дочь.

Ездит на кладбище, часто не спит ночью.

Крутит сто на ладони старенькой Бехи

С видом типа alarm.

Ну че, приехали?

Тридцатилетний.

Тридцать три шва, а он всё бандит;

Так он считает, точнее так сейчас считается.

А мусор типа может, по фене схавать.

Старые часы стоят, стекло блестит, песок пересыпается.

Смерть одного — трагедия, трехсот — статистика,

Тогда у нас трагическая статистика.

Если болты болтать серьезно и по делу,

Кто и нас по звонку близкого сразу подъедет?

Припев:

Бегал волк, да в лес глядел.

И спалили те, кто палит, куда он палит.

Бегал волк там, да в лес глядел,

Теперь чифир гоняет.

Второй Куплет: Миша Маваши

Можно я тебя спрошу, только не обижайся.

Ты здсь хули потерял-то вообще?

Был тут у нас один такой, понимаешь, был.

Цветок с его могилы по Яузе поплыл.

Чего базарить за эти девяностые,

Давно прошли вот эти девяностые.

Да и двухтысячные нормально гудели,

Люди пропадали, потом оттаивали по весне.

Тридцатилетний.

Тридцать три шва, а он всё в лес палит;

Если б только они знали, хотя, блин, знали.

Что почем, откуда ветер, куртка с щипачем,

Сразу бы назначили этим хуям крутить педали.

От жара и до мерзлоты не забывай, кто есть ты.

Сжигай мосты и многое станет понятно.

Истины просты — свято место не бывает пустым,

А где остыл, то туда не возвращайся обратно.

Припев:

Бегал волк, да в лес глядел.

И спалили те, кто палит, куда он палит.

Бегал волк там, да в лес глядел,

Теперь чифир гоняет.

Han estado robando fruta del mercado desde la infancia.

Crecieron y se cambiaron a apartamentos y autos geniales.

Los babos no queman bolsillos, queman narices

Y si alguien tenía acciones, ahora ha crecido:

Es decir, tiene treinta años, tiene un niño, tal vez una hija.

Va al cementerio, a menudo no duerme por la noche.

Gira cien en la palma de un viejo Beha

Con una vista de tipo de alarma.

Bueno, ¿has llegado?

Treinta años.

Treinta y tres puntos, y sigue siendo un bandido;

Así lo cree, o mejor dicho, así se considera ahora.

Y basura como lata, para un secador de pelo, agárralo.

El viejo reloj está de pie, el cristal brilla, la arena se derrama.

La muerte de uno es una tragedia, trescientos es una estadística,

Entonces tenemos estadísticas trágicas.

Si los cerrojos hablan en serio y al grano,

¿Quién se acercará inmediatamente a nosotros a la llamada de un ser querido?

Coro:

El lobo corrió y miró hacia el bosque.

Y quemaron a los que disparan, donde él dispara.

Un lobo corrió allí, pero miró hacia el bosque,

Ahora el chifir está corriendo.

Segundo verso: Misha Mavashi

Puedo preguntarte, simplemente no te ofendas.

¿Has perdido algo jodidamente?

Teníamos uno de estos aquí, ya sabes, había.

La flor flotó por el Yauza desde su tumba.

Porque bazar por estos noventa,

Los años noventa han quedado atrás.

Sí, y dos milésimas tarareaba normalmente,

La gente desaparecía y luego se descongelaba en primavera.

Treinta años.

Treinta y tres costuras, y sigue disparando al bosque;

Ojalá lo supieran, aunque, maldita sea, lo sabían.

¿Cuál es el precio, de dónde viene el viento, una chaqueta con un pellizco,

Inmediatamente nombrarían a estas pollas para pedalear.

De caliente a frío, no olvides quién eres.

Quema puentes y mucho se aclarará.

Las verdades son simples: un lugar sagrado nunca está vacío,

Y donde te hayas enfriado, entonces no regreses allí.

Coro:

El lobo corrió y miró hacia el bosque.

Y quemaron a los que disparan, donde él dispara.

Un lobo corrió allí, pero miró hacia el bosque,

Ahora el chifir está corriendo.